История с тарантасом или Чем обидели тверичи великого писателя

Достоевский в Твери / истории дедушки Сережи

Город наш, как мрачно шутят его жители, более всего славен своими пригородами: с одной стороны Москва, с другой – Петербург.

Мрачность шутки состоит в том, что выдержать сравнение с «пригородами» Твери трудновато. Так повелось давно. Зарплаты местные, цены столичные. Москвичи, питерцы – мимо едут, морщатся: провинция, дескать, дыра. Ну, и мы зачастую им полной взаимностью отвечаем.

Но есть один человек, которому хулу на нашу милую Тверь мы просто обязаны простить. Зовут его Федор Михайлович Достоевский.

Тверь назначена ему была для постоянного проживания после отбытия каторги и ссылки. 2 июля 1859 года выехал он с женой и пасынком из Семипалатинска и, проехав на купленном для такого путешествия тарантасе более 4 тысяч вёрст, 18 или 19 августа прибыл в Тверь.

Наши земляки, не признав в Федоре Михайловиче великого писателя (что не удивительно, поскольку слава его была еще впереди), предложили ему за означенный тарантас 30 рублей, в то время как самому будущему классику он обошелся в 115. Дорог он ему был еще и тем, что за всю долгую дорогу ни разу не сломался.

Снести тверское жмотство было нелегко еще и потому, что, кроме тарантаса, Федор Михайлович владел только 20 рублями, а на жизнь с семьей ему нужно было, как он писал брату, от 120 до 150 рублей в месяц. Цены в гостинице Гальяни (той самой, «пушкинской»), где он поначалу поселился, показались непомерными. За с трудом найденную квартирку из трех комнат с мебелью платил он 11 рублей серебром, что тоже было для него дорого.

Так что можно понять, почему Федор Михайлович стал писать родным и знакомым, что Тверь «ненавистнейший город на свете» и что она не просто хуже Семипалатинска, но и «в тысячу раз гаже». За четыре месяца, что Достоевские прожили в Твери, образ «гадкого города» обрастал деталями: почтамт в Твери «скверный, неисправный и гадкий», женские шляпки в тверских магазинах тоже гадкие, погода плохая (как будто в Семипалатинске осенью лучше) и «даже библиотеки порядочной нет» (будущая «Горьковка» через год появилась, но Достоевский не дождался). Плохи почему-то оказались и каменные дома, и то, что до станции от города целых три версты (это уж потом Тверь до своего вокзала дотянулась).

Конечно, не только прижимистые покупатели тарантаса довели Федора Михайловича до такого раздражения. Он рвался в Петербург – и не ради шляпок для жены, а ради устройства литературных дел. Столичные редакторы и издатели с выплатой авансов и гонораров не спешили, а здесь – только «Тверские губернские ведомости» тиражом менее тысячи экземпляров. Не разгуляешься.

Зато сочинялось в Твери хорошо. Уже к началу октября у Достоевского сложился план большого романа, а потом и еще одного. По некоторым признакам, один из этих замыслов воплотился позже в «Преступлении и наказании». Однако роман этот, как мы знаем, чисто петербургский и всеми деталями обрастал после того, как Достоевский перебрался в столицу. А что же Тверь? Неужто забыл писатель «ненавистнейший город на свете»?

Нет, конечно. Вошла Тверь в золотой фонд мировой литературы как место действия одного из самых знаменитых романов русского гения. Вот только от названия этого романа иной наш благочестивый земляк вздрогнет – «Бесы».

Что ж поделаешь: нечистая сила всюду есть. А если иметь в виду либералов и революционеров, как следует из романа, то этого добра у нас тоже хватало. И хоть написан этот роман был много позже, вся топография в нем – тверская. Как и в городе Глупове, если помните. Возьмите роман и проверьте.