Истории дедушки Сережи: детдомовка

истории дедушки Сережи

Женская судьба – эти два слова сразу грустный вздох вызывают. Зато послушать о ней всегда интересно.

Зоя Алексеевна Кангро совсем недавно 75-летие отметила. В Твери она человек известный – много лет возглавляет «Детдомовское братство». Книгу о своей жизни написала, а театральная студия «Алые паруса» по этой книге создала спектакль «Спеши, пока горит свеча», ставший три года назад лауреатом областного фестиваля театрального творчества.

На фото сцена из спектакля «Спеши, пока горит свеча»

Благодаря ей история одного из самых знаменитых домов Твери — №34 по улице Володарского, того самого, в котором останавливался Пушкин, обогатилась еще одной запоминающейся страницей: в 1942 году в нем был открыт спецдетдом №1. О нем-то Зоя Кангро и рассказала в своей книге.

Первый драматический сюжет в ее жизни сложился едва ли не в самый день ее рождения – 12 января 1942 года. Линия фронта в ту пору проходила совсем рядом с ее родной деревней Баканово, что под Старицей. Вообще-то она  только на военных картах линия, а в ту особенно лютую зиму на местности она и вовсе была условной. В общем, во время передышки в боях ее отец Алексей Бойков, воевавший поблизости и знавший здесь каждый лесок и каждую тропинку, взял да и сбегал домой. И подержал на руках только что родившуюся дочку. Только не прошло ему даром это нарушение воинского устава. В общем, угодил он под трибунал. Но в эту пору уже не расстреливали без разбора, как бывало в 1941-м. И никуда далее фронта солдата не послали: позволили ему искупить вину кровью. Он и искупил – в июле 1943 года погиб под Курском.

А мать с четырьмя дочками осталась. Жили так, что о сытости деревенские ребятишки той поры имели самое отдаленное представления. Мать, конечно, все куски – детям. А чем сама питалась, никто и не знал. В общем, скрутила ее жестокая болезнь, и в октябре 1951 года 48 лет от роду она умерла от рака желудка.

Старшей из сестер Бойковых, Нине, было в ту пору 20 лет, две средние были подростками, а младшей, Зое, было всего девять. И было решено, что детдом для нее – самый лучший и, главное, сытный вариант.

Ее первый детдом находился в местечке Паулино под Калязином, куда ее привезли утром. На завтрак она опоздала и вместо него ей дали кофе с молоком и к нему белый хлеб с маслом и сыром. Вот тут-то она впервые и узнала, что это такое. Вкус этого хлеба ей не суждено было забыть никогда.

Конечно, после деревенской голодухи жизнь в детском доме могла показаться вполне сносной. Праздной она не была: все, начиная с первоклассников, работали по графику. Детей приучали к мысли, что их семья – это вся страна. Ее и надо было любить. И отец у них был общий – товарищ Сталин. В столовой висела картина, на которой вождь был изображен с дочерью Светланой. Оставалось только представить себя на ее месте. Картина называлась «Счастливое детство». Когда Сталин заболел, их собирали в той же столовой слушать по радио сообщения о его состоянии. Услышав о смерти вождя, все, конечно, заплакали, как по родному человеку.

Их детдом располагался в бывшей помещичьей усадьбе, на речном полуострове. Однажды в конце лета Зоя пошла стирать носки, и у барского дома ее остановил мужчина. Стал расспрашивать – кто она и откуда. Рассказала без утайки. Дослушав, мужчина спросил: «Хочешь поехать жить в Калинин?» Она кивнула. Когда пришла в свою палату и рассказала ребятам об этом разговоре, все дружно сказали, что мужчина – ее отец. Историй такого рода в детдоме рассказывали немало. Зоя сразу поверила.

Вскоре им действительно сообщили, что их распределяют по разным детдомам, и Зое вместе с еще тремя ребятами назначено ехать в Калинин.

Так она попала в тот самый спецдетдом, здание для которого пожертвовал занимавший его прежде Госбанк. За 13 лет через него прошли около 700 сирот – детей войны.

Дяденьку того, который в Паулине ее расспрашивал, Зоя тут и встретила. И хотя догадалась уже, что не отец он ей вовсе, подошла к нему: «Дяденька, я вас знаю». И он отозвался: «А-а, калязинская». Взял за руку и по всем группам повел. Оказался он инспектором облоно по детским домам. И с тех пор, когда бы ни приходил в их детдом, всегда Зою звал – и разговаривал с ней, и с собой водил. Понятно, что она была на седьмом небе от счастья. Хоть и не отец, а что-то вроде похожее. Николай Михайлович Деньгов и на чиновничьей должности душу живую сохранил. Многие помнят его добром. После облоно он заведовал общим отделом в облисполкоме, но связи со старыми знакомцами не терял.

Непросты были и отношения детдомовцев с воспитателями. К ним привязываться было нельзя – это и дети понимали. Многие педагоги работали с душой, детей обездоленных жалели, но дистанцию те и другие держали. Знали, что иначе не избежать душевных травм.

Детдомовские и дружат не так, как другие дети, нередко обрушивая на друга или подругу всю жажду невостребованного родства. Такая подруга появилась и у Зои на новом месте. Не сразу, впрочем. Девочки сначала присматривались друг к другу, и только потом одна из них предложила дружбу – и уже навеки.

В 1955 году детдом из города перевели в село Поминово, под Чуприяновкой. Через два года часть детей перевели в Медновский детдом, тех, кто подрос, направили в ремесленные училища. А 18 августа 1958 года специальный детский дом для детей погибших воинов Великой Отечественной войны перестал существовать.

Вообще-то детдомовские – народ далеко не идеальный. У них была своя мораль, с взрослой не во всем совпадающая. Она, например, запрещала просить о чем бы то ни было. У многих это так на всю жизнь и закрепилось. Да и просто спрашивать, особенно о вещах интимных, избегали. Когда у подросших девочек начинались известные женские проблемы, им никто ничего не объяснял и не помогал. Управлялись сами, как могли. А еще детдомовская мораль предписывала делать все самому. Всякое умение, всякое ремесло ценилось особо. У девочек, само собой, в почете рукоделие. Потому и на дни рождения друг другу дарили то моточек ниток, то карандаши цветные, то еще что-нибудь для ручной работы полезное.

Воровство случалось, хотя красть было в общем-то нечего и не у кого. Еще в Калязине у Зои украли коробку цветных карандашей «Спартак», рубль денег и открытку, которой она особенно дорожила. Все это подарил ее знакомый Гаврила Иванович, который одно время думал ее удочерить. Зоя плакала так сильно, что дети сами сказали о ее горе воспитателю. Уж какая была проведена «работа», она не знает, но открытку и карандаши, правда, ломаные, ей вернули. Рубль, конечно, пропал.

С теми, кто поступал не по совести, кто нарушал неписанные детдомовские правила, разбирались по-своему. «Темная», «пятый угол» – так назывались эти «разборки», действенные не менее взрослых мер.

Но главной, определяющей чертой всякого детдомовца на всю жизнь оставалась готовность к самозащите, к отстаиванию собственного достоинства. Из-за этой черты многим из них так трудно давалось впоследствии вхождение в семейную жизнь, опыта которой у них не было. Да и в социум вписывались они с трудом.

Медновскую школу Зоя Бойкова окончила в 1960-м. Решила поступать в пединститут. Факультет особенно не выбирала. Подала на естественно-географический.

На четвертом курсе кинулась она в семейную жизнь, ничего, по сути, о ней не зная. С будущим мужем – уже взрослым тридцатилетним парнем – познакомилась в горсаду. Александр Кангро работал инженером в институте «Калинингражданпроект».

Я немного знал Александра Кангро – работал вместе с ним в одном проектном институте. Авторитетный специалист, безусловно преданный своему делу, он производил впечатление человека замкнутого, почти неприступного. А Зоя Алексеевна – эмоциональная, артистичная (недаром с успехом играла в свое время в школьных спектаклях), прямо-таки жаждущая общения, сочеталась с ним плохо. Прожили они 12 лет. И разошлись все-таки. Жанне было 11, Косте, младшему – 6.

Жизнь так сложилась, что по своей первой географической специальности Зоя Кангро проработала всего год. Довелось ей и в школе-интернате, в знакомой атмосфере, работать старшей пионервожатой, и в детсаду воспитателем. Но нашла она себя, как ни удивительно, в торговле. Детдомовские навыки помогли ей освоить специальность художника-оформителя в горпищеторге. Потом кончила еще и техникум торговый, и работала экономистом по рекламе. Эта творческая, подвижная работа ее вполне устраивала. Так и до пенсии дошла.

Но отдыхать за свою жизнь она так и не научилась. Потянуло ее опять к своим, детдомовским. В 1993 году отыскала одного из своих однокашников – Анатолия Мартьянова, «афганца». Потом отыскались другие. Стали собираться, организовывать встречи. Так сложилось их «Детдомовское братство», существующее по сей день. Собираются они в канун Дня Победы, вспоминают былое, посещают нынешние интернаты.