Истории дедушки Сережи. Чудо на ЧАЙКЕ

истории дедушки Сережи

В старинном доме, окруженном великолепным парком, плавно спускающимся к одному из самых красивых озер в России (именно тому, с берега которого Исаак Левитан писал «Над вечным покоем»), чудеса просто обязаны случаться.

К тому же зовется этот дом «Чайкой» — в память о рожденной неподалеку отсюда самой мистической пьесе Антона Чехова, прообразом одного из героев которой стал все тот же Исаак Левитан. В ней, кто помнит, тоже было колдовское озеро, мечущаяся по его берегам девушка, называвшая себя чайкой, и неудачно влюбившийся в нее молодой декадент, застрелившийся в финале.

Левитан не был декадентом, но тоже стрелялся – правда, к счастью русского искусства, неудачно.

И все эти драмы – как реальные, так и сочиненные – разыгрывались именно здесь, на берегах озер Удомля и Островно, в бывшем Вышневолоцком уезде Тверской губернии.

Самым очевидным чудом следует считать уже тот факт, что деревянный дом, построенный в 1912 году влюбившимся в эти места художником Бялыницким-Бирулей, дожил до наших дней.

Между тем четверть века назад дом погибал. Стоявший на удаленном от жилья месте, никем не охраняемый, он безжалостно грабился кем ни попадя. Я побывал там в ту пору и помню черные провалы окон, выломанный забор и замусоренные комнаты, в одной из которых обнаружились остатки старинного полуразобранного буфета.

Уже можно было прикинуть, сколько месяцев или даже недель осталось ему красоваться «над вечным покоем», когда появился тут довольно странный парень Юра Михайлов. По специальности был он механиком по холодильным установкам, приехал из заполярного Кировска, где перестали платить зарплату, в Удомлю и устроился работать плотником в домоуправлении. Там же дворником устроилась его жена Наташа. А жилья у них не было.

В августе 1995 года они арендовали дачу «Чайка», в которой жить, строго говоря, было нельзя. Первую зиму спали в шапках, больше всего боясь за шестилетнюю дочь, на которую, кроме шапки, наваливали все, способное согреть. Воду носили из озера. А до ближайшего магазина надо было топать несколько километров…

Что же привело сюда эту пролетарскую по социальным меркам семью?

Вы не поверите: любовь к искусству.

Художница Елена Тимакова, внучатая племянница Витольда Бялыницкого-Бирули, с которой они познакомились, весной 1996 года решила привезти на дачу двоюродного деда свои картины.

Тут-то и обозначилось еще одно чудо: в этом месте картины, даже те, мимо которых посетители вернисажей проходят, как бы не замечая их, смотрятся как шедевры. Прослышав о чуде, на эту, а затем и на другие выставки стали приезжать из Удомли, а потом из Твери, Москвы, Петербурга.

Однажды пожаловал сюда сам генерал-полковник Бошняк. Посмотрел вокруг, прошелся по парку. А после потребовал у хозяев паспорта и немедленно принял их на работу в Тверской объединенный музей, которым он в ту пору командовал.

После этого еще много чего произошло – и хорошего, и не очень. Хозяева дачи менялись – был здесь и филиал картинной галереи, и муниципальный историко-культурный центр. Михайловы, вернувшие «Чайку» почти с того света, развелись и уехали. Теперь там другие люди.

А я вспоминаю одну проведенную здесь лет двадцать назад ночь.

Мы сидели с хозяевами на кухне, пили водочку. Юра толковал о великом пессимисте Шопенгауре, которым он в ту пору увлекся. А Наташа вдруг взяла в руки гитару и достала старую-старую тетрадку со стихами. Оказалось, что в самые жуткие революционные времена их писала здесь жена Бялыницкого-Бирули Ольга Ивановна. По преданию, она же сочиняла к ним музыку, но ноты не сохранились. И вот Наташа, не чуждая музыки, подобрала мелодии почти ко всем стихам из этой тетради.

Она пела, а мы слушали эти вынырнувшие из небытия столетней давности романсы. И вдруг Юра сказал: «А тут у нас по ночам ходит кто-то. То половицы заскрипят, то вдруг словно вздох раздастся чей-то». Стали гадать, кто бы это мог быть: Ольга, оставившая здесь вместе со стихами свою душу, или, может, их с Витольдом дочь, утонувшая в озере…

Да уж, где одно чудо, там и другие с ним соседятся. Я вот вспомнил, что и сон на «Чайке» особенный – целебный. Я в ту ночь часа три-четыре спал, не больше. А проснулся свежий и выспавшийся, умылся на озере и еще раз убедился в том, что красота – это страшная сила.