Григорий Сорока, художник Тверской губернии

Он родился у озера, жил там, любил, творил, мучился – тоже у озера. И с жизнью распрощался — тоже недалеко от этого самого озера. И похоронили его – в этом озерном краю.

«Вид на озеро Молдино» — первая картина Григория Сороки, которая запечатлелась в моей – еще детской – памяти. Потом я узнала о других его полотнах. И несмотря на то что сюжеты были разные, оказалось, что все живописные сочинения Сороки проникнуты озерной тишиной и грустью…

Этим летом я впервые побывала на удомельской земле. Знала, что совсем недалеко от атомграда Удомли – несколько километров на восток – похоронен художник Сорока – крепостной крестьянин, ученик великого Венецианова. Но тогда что-то не срослось. К Сороке я попала лишь в начале октября. И, наверно, это правильно – с ним нужно «общаться» именно в эту особую краткую пору – пору ускользающей красоты…

Григорий сын Васильев по прозвищу «Сорока» родился в селе Покровском – тогда Вышневолоцкий уезд Тверской губернии. Случилось это в 1823 году 15 ноября по старому стилю. Крестили мальчика в храме Покрова Пресвятой Богородицы, что в селе Поддубье. Отец Григория, Василий сын Савельев, был крепостным помещика Петра Ивановича Милюкова. Забавное «птичье» прозвище мальчик Гриша, как пишут искусствоведы и краеведы, получил за бойкий, непоседливый нрав. Каким был Григорий на самом деле – мы уже никогда не узнаем. Вот только прозвище потом перешло в фамилию, Сорокиными стали и потомки Григория. Для нас же – кто хоть как-то знаком с его творчеством – звонкое имя собственное «Сорока» стало ярким символом, который едва ли уйдет из памяти, если даже наспех пролистаешь страницы судьбы художника.

Итак, бойкий и, возможно, жизнерадостный. Но с автопортрета Григория Сороки смотрит на нас молодой человек – со взором печальным. Он тоскует по чему-то несбывшемуся; ему, кажется, не очень хорошо на этом свете, и, возможно, он ищет, ищет эту самую ускользающую красоту. Хотя природной красоты вокруг было разлито с избытком. Зимой – бескрайние снега, весной – зеленые холмы и цветущие сады, летом – обильные плоды и, наконец, осенний пестрый хоровод листьев…

Но жизнь Григория, так же, как и жизнь десятков его сородичей, ему не принадлежала. И может, свободу он почувствовал лишь тогда, когда стал учеником Алексея Гавриловича Венецианова. А пришел Григорий к учителю уже взрослым юношей – ему было девятнадцать лет. Уже не отрок… К тому моменту хозяином семьи Григория Сороки был уже сын Петра Ивановича Милюкова – Николай. Вряд ли Николай Петрович Милюков представлял себе, что среди холопов его живет художник, чьи картины станут потом национальным достоянием.

Крылатая фраза «Художника обидеть может каждый» — это и об отношениях барина Николая Милюкова и крепостного Григория Сороки. Видимо, прозвище, заимствованное от названия бойкой птицы, все-таки в чем-то и оправдывалось. Григорий Сорока был в числе тех, кто требовал у хозяина «вольную». Хозяин же требование никак не удовлетворял. Это мы теперь знаем, что в 1861 году Царь-Освободитель Александр II упразднил крепостное право. Но вряд ли это об этом скором событии догадывался Григорий. Сам же Николай Петрович Милюков был противником демократических реформ… Да и не он один.

…Я иду по деревне Покровское. Изба, где жил Сорока, не сохранилась. Впрочем, вряд ли сохранилось хоть одно строение начала девятнадцатого века, хотя несколько домов выглядят вполне почтенно – но им – точно – не двести лет. Окна в некоторых избах забиты досками – всё, как и по всей России. На фасаде покосившегося дома с почерневшими стенами вижу табличку «Здесь, в деревне Покровской, родился, жил и трагически погиб крепостной художник Г.В. Сорока, 1823-1864». Судя по стертым буквам – табличка не обновлялась очень давно. Да и сама изба, на которой прикреплена эта табличка, вызывает чувства безотрадные… Еще несколько шагов. Околица. Поле. Мои спутники Алексей и Ирина показывают мне место, где когда-то стоял сарай, в котором располагалась гончарная мастерская. Тут явно недавно кто-то раскапывал землю – образовалась квадратная яма, наполненная водой. Что хотели найти копатели – трудно сказать. Рядом – на большом камне – какие-то незатейливые предметы, видимо, обнаруженные во время раскопок. Именно в этой гончарной мастерской распрощался со своей жизнью Григорий Сорока.

Есть разные предположения о том, почему в расцвете лет Сорока решил покинуть этот мир. Тут и несчастная любовь, и постоянные столкновения с барином своим, и обиды, душевная неустойчивость. Однако какие-то причины тут же отпадают, если подробно вникнуть в жизнь Григория, а каким-то явно не хватает четких подтверждений. Но надо ли нам сегодня это? Самоубийство – тягчайший грех для христианина. Но ведь могло быть и доведение до самоубийства… Крепостной парень, который не был похож на своих односельчан, потому что был очень талантлив, потому что смотрел на мир особым взором, потому что обладал каким-то особым природным аристократизмом (для этого достаточно вглядеться в его картины, и – особенно – в уже упомянутый автопортрет) – он был «белой вороной» (опять птица!) в деревне Покровское, а после гибели своего учителя Венецианова в 1847 году и вовсе остался без духовной поддержки. Да, Григорий успел жениться, у него родились дети, он писал не только жанровые картины и портреты, но освоил иконопись и этим, как пишут исследователи, неплохо зарабатывал и содержал семью. К тому же в 1861 году отменили крепостное право. Но какая-то огромная душевная тяжесть, какая-то неистребимая «озерная тоска», видимо, так разрывали душу художника, что оставаться на земле он уже не мог…

Но о Сороке не забыли. Не забыли о его мятущейся душе. И уже в двадцать первом веке краеведы стали искать его могилу (было известно, что он похоронен за оградой кладбища села Поддубье. А память о Григории – о, чудо! – передавалась из поколения в поколение. И вот очень старая жительница Поддубья (имени ее я не знаю, увы) указывает Валентину Михайловичу Сидорову место могилы. Валентин Михайлович Сидоров – в то время председатель Союза Художников России – сам родился на тверской земле. И вдохновляется ею, как когда-то вдохновлялся ею Григорий Сорока. Теперь на могиле стоит памятник, автор его – тоже тверитянин, скульптор, православный священник Евгений Андреевич Антонов. Об особом отношении церкви к судьбе Сороки говорит то, что по благословению патриарха всея Руси Алексия II художник был отпет.

… Сегодня картины Григория Сороки можно увидеть в Государственном Русском музее, в Третьяковской галерее, в Тверском Путевом дворце. Предполагается, что иконы, написанные Сорокой, а также его великим учителем Венециановым находятся в храме во имя Спаса Нерукотворного образа, что стоит в селе Венецианово, севернее Поддубья (неподалеку похоронен и сам Алексей Гаврилович). Репродукции картин Сороки размещены во всех больших книгах-альбомах, посвященных русской живописи. И, глядя на пейзажи и портреты, написанные им, никогда не скажешь, что создавал их человек судьбы трагической, человек униженный и оскорбленный. За малым исключением, в картинах Сороки мы видим благодать и покой, тихую радость, нежные краски… Но озерная тишина (которая может и взорваться?!), какая-то скрытая напряженность все же открывается внимательному зрителю. В них словно есть второй план, который не виден сразу. Просто надо пристально вглядеться и почувствовать сердцем, запечатленную жизнь.

Говорят, что на месте гончарной мастерской в деревне Покровское до сих пор находят глиняные осколки. Один из таких осколков и я увезла с собой. Вряд ли он остался от глиняного горшка времен самого Сороки – слишком много лет прошло. Но я смотрю на осколок, и что-то далекое, неясное, но очень родное словно начинает проступать сквозь века.

Марина Кротова