Истории дедушки Сережи: Чехов в Тверской губернии

истории дедушки Сережи / Чехов в Твери

Как праздновали юбилей писателя 106 лет назад.

Кому как, а для русского читающего провинциала «нашим всем» в минувшем, да и в нынешнем веке оставался высокий сутулый человек, с грустной иронией поглядывающий сквозь пенсне на страждущее человечество.

Никто, кроме Чехова, не мог так глубоко проникнуть в душу русской провинции, могущей быть прекрасной, чарующей, но способной, как сказал герой его повести с многозначным названием «Моя жизнь», «отсасывать у человека крылья».

Для жителей Тверской губернии, подарившей Чехову «колдовское озеро», заморочившее героев великой «Чайки», с которой начался литературный и театральный ХХ век, он должен был стать вдвойне своим. С тверскими местами, где он гостил сначала у Левитана под Удомлей, потом у издателя Суворина под Максатихой, и, наконец, у знаменитой Варвары Морозовой в ее имении Поповка в 25 верстах от Твери, Чехова связывало многое. Но вот сами тверичи с «открытием» писателя явно запаздывали.

В свое время я перебрал горы дореволюционных газетных подшивок, но в прижизненных изданиях нашел лишь одно упоминание о постановке не самой удачной чеховской пьесы «Леший» во Ржеве 28 октября 1893 года. Сам Чехов эту свою пьесу считал неудачной, и впоследствии основательно ее переработал, создав на ее основе «Дядю Ваню». Как ни обидно, но и на смерть Чехова тверские газеты никак не откликнулись. И только в 1910 году, накануне чеховского 50-летия, тверичи увидели того же «Дядю Ваню» в постановке артистов Московского Художественного театра. Спектакль прошел ровно за неделю до юбилея, в воскресенье 10 января (по старому, естественно, стилю) в Тверском общественном собрании, о чем и сообщила в тот же день «Тверская газета». Привела она и список занятых в пьесе актеров, в котором, увы, не было самых знаменитых: Качалова, Артема, Книппер. Тем не менее, два дня спустя та же газета сообщила, что «чеховская пьеса была прекрасно исполнена».

А 31 января, с опозданием ровно на две недели, в Твери наконец-то состоялось полноценное чествование писателя. В том же общественном собрании были прочитаны реферат о значении А.П.Чехова и воспоминания И.А.Бунина о нем, а затем Товариществом московских артистов был представлен «Вишневый сад». Надо отметить, что чеховский вечер был не только юбилейным, но и благотворительным – «в пользу общества попечения о нуждах недостаточных учеников Тверского реального училища». По окончании спектакля были обещаны «танцы, игра в почту, конфетти, серпантин и живые цветы». Конечно, над танцами «в честь Чехова» можно и посмеяться, но намерения организаторов привлечь к вдвойне благому делу как можно больше молодых людей должны искупить легкомысленность этой части программы.

А вот публикацию в той же «Тверской газете» за 2 февраля 1910 года «сцены в 1-м действии» некоего Кумова под названием «В непогоду» легкомысленной никак не назовешь. Деревенский учитель Загонин, больной туберкулезом, пытается объяснить крестьянину Афанасию, кто такой Чехов: «Ведь это брат твой, лучший твой друг. Он не знал и не видел тебя, а страдал об тебе, кричал, что тебе живется плохо…». Афанасий, естественно, ничего не понимает, толкует о своем. После его ухода больной учитель обращается к висящему на стене портрету Чехова: «Дорогой писатель! В сегодняшний день я посвящаю тебе остаток моих сил. Эти силы я отдам на служение тем же идеалам, которым служил и ты. Я пою гимн твоей любви к родине. Ты вселяешь в меня веру в светлое будущее этой родины…».

Не стоит иронизировать над этой не особенно искусной «пьесой». Наш собрат-журналист сто с лишним лет назад, как и мы сегодня, видел окружающую его жизнь не в самых светлых тонах. Но всякий причастный к русской культуре человек способен, подобно чеховскому Тузенбаху, верить в прекрасное будущее «через двести лет». Эта вера, эта надежда и эта любовь к своему непростому для жизни отечеству искупает и его собственную, часто неудавшуюся жизнь, и все нелепости окружающей действительности.

«Небо в алмазах» может существовать хотя бы в человеческом сердце – в этом убеждал и по сей день убеждает нас Антон Павлович Чехов.

Ну, а чтобы нынче, всего 156 лет спустя после рождения писателя, мы почувствовали горечь его иронии, приведу несколько выписок из писем и записных книжек Чехова:

«Главное в жизни – чистописание!» (29 сентября 1886 г, из письма М.В.Киселевой).

«Кроме жены-медицины, — у меня есть еще литература-любовница, но о ней не упоминаю, ибо незаконно живущие беззаконно и погибнут». (17 января 1887 г., брату Ал.П.Чехову).

«Лучше сказать человеку «мой ангел», чем пустить ему «дурака», хотя человек более похож на дурака, чем на ангела». (18 января 1887 г., дяде М.Е.Чехову).

«Поймать судака – это выше и слаще любви!» (25 апреля 1888 г., А.Н.Плещееву).

«Все знают и все понимают только дураки и шарлатаны». (9 июня 1888 г., И.Л.Леонтьеву-Щеглову).

«Женщины пахнут сливочным мороженым». (18 июля 1889 г., М.П.Чеховой).

«В нашем писательстве есть нечто ослиное». (6 августа 1891 г., А.С.Суворину).

Из записных книжек:

«Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой».

«Из записок старой собаки: «Люди не едят помоев и костей, которые выбрасывает кухарка. Глупцы!»

«Одинокие ходят в рестораны и в баню, чтобы разговаривать».

«Шел по улице такс, и ему было стыдно, что у него кривые лапы».

«Наша вселенная, быть может, находится в зубе какого-нибудь чудовища».

«Вы хотите есть? – Нет, наоборот».

«Голодная собака верит только в мясо».

«Воробьихе кажется, что ее воробей не чирикает, а поет очень хорошо».

«Ехать с женой в Париж все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром».

«Взглянув на полную, аппетитную женщину: это не женщина, а полнолуние!»

«Самые несносные люди – это провинциальные знаменитости».

«Настоящий мужчина состоит из мужа и чина».

«А как было бы хорошо, если бы назначали холостых или вдовых губернаторов!»

«Торжок. Заседание думы. О поднятии средств городских. Решение: пригласить папу римского перебраться в Торжок, избрать его резиденцией».

Другие истории дедушки Сережи тут