Истории дедушки Сережи: скандал в Благородном собрании

истории дедушки Сережи

Нынешнему поколению представляется, что выборы, избирательные кампании – это примета исключительно нашей эпохи. История, однако, содержит немало свидетельств того, что и нашим предкам политические страсти вовсе не были чужды.

Во всяком случае, в Твери примерно 160 лет назад они кипели так, что пар шел по всей России. Стоит, однако, отметить, что в Российской империи выборы носили сословный характер. Но если низшие сословия могли через своих выборных решать только некоторые местные вопросы, то высшее сословие – дворянство – в исключительных случаях могло принимать участие если не в решении, то в обсуждении самых важных государственных проблем.

Так было и в преддверии Великих реформ императора Александра II, когда готовилось освобождение крестьян от крепостной зависимости.

Именно в эту пору в центре общественного внимания оказался конфликт между двумя тверскими помещиками.

Одному из них — Алексею Михайловичу Унковскому, владельцу села Дмитрюково Тверского уезда – в ту пору было всего 29 лет, но за его плечами было аж три знаменитых учебных заведения: Московский дворянский институт-пансион (тот самый, в котором когда-то учился Михаил Лермонтов), Царскосельский лицей и юридический факультет Московского университета. Правда, из лицея Унковского изгнали за сочинение стихотворной сатиры, высмеивающей неудачный поход русских войск на Хиву. Но это не помешало ему закончить университет и в возрасте 25 лет стать судьей Тверского уездного суда.

Петр Павлович Клокачев, внук знаменитого адмирала Федота Клокачева – героя Чесменской битвы и основателя Севастопольского морского порта, владел селом Троицким в Зубцовском уезде. Местные помещики избрали его уездным предводителем дворянства. Гвардейский офицер, 10 лет прослуживший в лейб-гвардии гренадерском полку, участник кавказских войн (где он воевал под командованием своего земляка генерала Владимира Гурко), был на 9 лет старше Унковского.

Но не возраст был главным отличием двух помещиков. Алексей Унковский разделял взгляды самой радикальной части русского либерального дворянства. В лицейскую пору он был вхож в кружок Петрашевского, да и позднее был близок к бывшим петрашевцам и декабристам, сосланным в Тверь. Его высоко ценил лондонский изгнанник Герцен. Некрасов, посвятивший ему одну из глав поэмы «Кому на Руси жить хорошо», и его земляк Салтыков-Щедрин считали Унковского своим другом. Петр Клокачев, в полном соответствии с традициями своего рода, делом чести своей считал военную службу во славу Отечества и Государя Императора. На этой службе подвизались почти все Клокачевы, сражавшиеся во всех без исключения войнах с участием Российской империи. Нетрудно представить, как отнесся бы Петр Клокачев к сочинению, злорадствующему по поводу поражения русской армии! Либералы западного толка, как и все иные смутьяны, могли вызвать у Петра Павловича только резкое неприятие как опасные для отечества люди.

Общим у обоих помещиков было разве что имущественное положение. Оба были небогаты. В историю Твери Петр Клокачев вошел тем, что построил на углу Трехсвятской и Козьмодемьяновской (ныне Желябова) улиц дом – тот самый, где ныне находится исторический факультет Тверского университета.

Но содержать такой большой дом ему оказалось не по средствам, и дом был продан купцу Боброву. Невелик был и дом на Скорбященской (ныне Володарского) улице, на котором в 1993 году была установлена памятная доска в честь А.М. Унковского. 

Поначалу его отец лишь арендовал этот дом, и лишь позже Унковские на некоторое время стали его владельцами.

Причиной же конфликта между двумя помещиками стала, как ни удивительно, непоследовательность царя-реформатора. В начале 1857 года Александр II не утвердил на посту тверского губернского предводителя дворянства ни занимавшего его прежде А.А. Озерова, ни предложенного Дворянским собранием князя А.С. Путятина. К провалу Озерова в какой-то мере был причастен молодой А.М. Унковский, сумевший доказать некомпетентность и своекорыстие предводителя, пытавшегося передать строящееся зданий мужской гимназии кадетскому училищу. Но главной причиной была, конечно, явная неспособность обоих кандидатов активно включиться в подготовку крестьянской реформы.

В феврале того же года, как пишет в своей книге об А.М. Унковском тверской историк В.Д. Чернышов, «в результате больших споров и прений, голосований и переголосований» Тверское Дворянское собрание выдвинуло в качестве первого кандидата на пост своего представителя либерала Унковского, и 12 апреля 1857 года император утвердил его на этом посту. Причем утверждение это состоялось вопреки мнению тогдашнего тверского губернатора Александра Бакунина, сообщившего императору об предосудительном с верноподданнической точки зрения поведении Унковского.

Дальнейшую деятельность Унковского можно охарактеризовать как последовательное давление на подготовку крестьянской реформы с целью ее радикализации. Ключевой идеей тверского предводителя стало одновременное с освобождением крестьян реформирование всей по сути государственной системы в России, что, по мнению более осторожных государственных деятелей того времени, могло привести к обрушению страны.

Петр Клокачев, не будучи столь образован, как Унковский, был, если можно так выразиться, органическим противником губернского предводителя, видя в его идеях угрозу привычному образу жизни. В конце 1858 года вместе со своим зятем зубцовским помещиком Цызыревым он затевает в уездном суде дело против семинариста Соколова, обвиненного в том, что он призывал крестьян поджечь усадьбу Цызырева. Клокачев на суде прямо спрашивал Соколова о его связях с губернским предводителем и другими тверскими либералами. Суд кончился ничем, но слава последовательного противника Унковского за Петром Клокачевым закрепилась.

А в сентябре 1859 года в стенах Благородного собрания вызрел новый скандал, связанный с выяснением того, насколько экономно использовались дворянские средства при строительстве только что открытой мужской классической гимназии (ныне это здание медакадемии). Враги Унковского обвинили предводителя в злоупотреблениях, однако он сумел не только доказать свою невиновность, но и добился исключения своих обвинителей из дворянского собрания.

Вдохновленный успехом, губернский предводитель перешел к обсуждению вопросов связанных с положением крестьян. Собрание было ознакомлено с решением правительства запретить дворянству обсуждение такого рода вопросов, после чего приятель Унковского, бывший петрашевец Александр Европеус, находившийся под надзором полиции и представлявший в собрании по доверенности свою мать – бежецкую помещицу, предложил протестовать против такого запрета. Собрание предложение поддержало.

Этот протест резко изменил отношение царя Александра к тверскому либералу. Унковский был отрешен от должности губернского предводителя дворянства и против него было возбуждено следствие за допуск поднадзорного Европеуса на собрание и за бесцензурное печатание и распространение различных документов.

Тверское дворянство, оказавшееся на тот момент самым либеральным в России, ответило на это бойкотом выборов как губернского, так и уездных предводителей. Из 12 уездов выборы прошли только в 4-х.

Вот тут-то и вышел на первый план зубцовский уездный предводитель Петр Клокачев, назначенный исполнять обязанности губернского предводителя. Он отказался исполнять решение своих либеральных предшественников об учреждении стипендий имени Унковского. Друг и соратник последнего А.А. Головачев распространил письмо с оскорбительными обвинениями в адрес Клокачева. Письмо дошло до императора, который потребовал предать автора суду. Опытный юрист Головачев, приговоренный судом к шести месяцам заключения, сумел с помощью всякого рода проволочек уйти от наказания.

А вот Алексею Унковскому, который после отставки попытался продолжить общественную деятельность по сплочению своих соратников-либералов, пришлось туго. Царь отправил в Тверь генерал-адъютанта Ефимовича, поручив ему расследовать деятельность тверских либералов. Историк В.Д. Чернышов считает, что на это решение как-то повлиял все тот же П.П. Клокачев, но никаких доказательств этому не приводит. Так или иначе, Ефимович в рамках предоставленных ему полномочий предложил сослать Унковского в Вятку, а Европеуса – в Пермь.

Впрочем, ссылка Унковского оказалась недолгой. Уже в сентябре 1860 года ему разрешено вернуться в тверское имение, а через месяц разрешен выезд из него «в разные места империи, исключая Петербург».

Петр Клокачев к тому времени уже не исполнял обязанностей губернского представителя, продержавшись на этом посту всего несколько месяцев.

Так разошлись пути двух тверских дворян, конфликт между которыми можно считать отражением того раскола, что произошел в канун эпохи реформ в русском образованном обществе, раскола, приведшего в конце концов к эпохе великих потрясений, сокрушивших Российскую империю.