Истории дедушки Сережи: Трубач

жители / история / музыка / тверь

Что там ни говори, но самое удивительное в нашем городе – это его жители. Судьбы некоторых из них столь витеевато складывались, что о них впору романы писать. Вот одна из таких романных историй

Как вы думаете: что может связывать главного капельмейстера всех военных оркестров Австро-Венгерской империи Франца Легара, творца бессмертной «Веселой вдовы», с Тверью?

Не стоит рыться в энциклопедиях или вчитываться в либретто его оперетт. Ничего вы там не найдете. Но это не значит, что связи нет. Одну крошечную ниточку мне удалось отыскать. Однако и она способна взволновать душу поклонника чарующей венской музыки.

Один ее конец — на давно заброшенном Николо-Малицком кладбище. К сожалению, памятник с надписью на немецком языке много раз опрокидывали, наверное, по неграмотности думая, что под ним лежит оккупант, так что его теперь, пожалуй, и не отыскать.. На самом же деле там похоронен австрийский трубач.

Другой же кончик, естественно, в Вене. Здесь 120 лет назад, в 1895 году, в семье почтового чиновника Франца Полака родился сын Фридрих. Может, и были по этому поводу какие-либо знамения, предвещавшие непростую судьбу мальчику из вполне благополучной семьи, но история об этом умалчивает. Известно лишь, что мальчик рос, проявляя немалую любознательность и врожденную тягу к музыке, которой на родине вальса трудно кого-либо удивить.

Из всех звуков, наполнявших в ту пору радостную и беспечную Вену, более всего волновал его призывный голос трубы. Этот замечательный инструмент, как известно, первым открыл для большой музыки мантуйский оперный классик Клаудио Монтеверди, творец так называемого «взволнованного стиля». Той же радостной взволнованностью полна была предвоенная Вена, где музыка звучала на каждом шагу. Особенно хороши были военные оркестры. В 1912 году яркий мундир военного музыканта примерил и 17-летний трубач Фридрих Полак, главным командиром которого с этого момента и стал великий Легар.

На снимке той поры Фридрих запечатлен с трубой в руках, вторым справа.

Однако начавшаяся вскоре мировая война оказалась мало созвучной опереттам и вальсам. Пришлось Фридриху сменить трубу на инструменты иного рода. Его переобучили на военного фельдшера и отправили на русский фронт.

Тут и началось его невезение. Раненный в голову, он попадает в плен. А тут в России, как назло, случается одна революция, потом другая, и вернуться в родную Вену ему никак не удается. Таких бедолаг-музыкантов в обеих столицах собралось не так уж мало – во всяком случае, не случайно с началом нэпа вошли в моду австрийские оркестры, игравшие в ресторанах и прочих увеселительных заведениях, возникавших в эту недолгую беспечную пору как грибы после дождя. Скорее всего, Фридрих играл в одном из них. Играл хорошо, потому что в конце концов ему удалось найти работу не где-нибудь, а в самом Большом театре. Здесь он занимается переложением духовых партитур для других инструментов.

Все было бы хорошо, но молодого австрийца подвело увлечение радиолюбительством. Кому-то это увлечение показалось подозрительным: уж не со шпионскими ли целями мастерит он детекторные приемники? Разбираться в том, насколько оправданы эти подозрения, никто не стал. Просто вызвали и вручили предписание: пожалуйте за 101-й километр от Москвы. Так сказать, в порядке профилактики. Как жаль, однако, что отсчитывать эти километры он стал не по Октябрьской дороге! Но увы, не нашим дедам довелось услышать чарующие звуки настоящего венского вальса. Фридрих Полак направился в другую сторону, в Каширу. И причина такого выбора была очень весома. Ее звали Тоня, а если полностью, то Антонина Сосипатровна Расстегаева. В конце 1924 года Антонина родила сына. Лев Федорович Полак и проложил 35 лет спустя дорогу в Тверь для своего отца.

А для Фридриха путь этот оказался еще более долгим. До января 1933 года он умудрялся заниматься всеми любимыми делами – и радиоузлом заведовал, и кино крутил в клубе железнодорожников, раньше всех в городе смонтировав там звуковую установку, а самое главное – создал в том же клубе духовой оркестр.

И звучали венские вальсы над Окою-рекой, радуя жителей Каширы, и долго бы звучали. Но пришли времена сугубой бдительности, которые унесли трубача в места не столь отдаленные – под Воркуту. Там уже не труба его выручала, а полученная в австрийской армии медицинская специальность. Его приставили к аптеке, при которой и отбыл он весь десятилетний срок. А в 1943-м, когда срок кончился, его, конечно, никуда не пустили, оставив заведовать той же аптекой на станции Сивая Маска, что в 130 километрах от Воркуты. Уж что его так привязало к этому месту, понять трудно, но прожил он там ни много ни мало еще двадцать лет. Только в 1963 году Фридрих Полак согласился переехать к сыну в Тверь, где и прошли последние годы венского трубача и воркутинского зэка.

От последнего в его жизни тверского периода осталась фотография, сделанная в июле 1964 года. 

Историю рассказал дедушка Сережа

Другие истории тут