К 75-летию снятия блокады Ленинграда. Родом из тверского детства

Неоспорима связь человеческого характера, человеческого таланта с ликом и судьбой той земли, где человек родился. Мы можем уехать за тысячи километров от нашей малой родины, но в нас остаются черты ее, ее дух, ее яркая или, наоборот, суровая и скромная красота…

Каждый раз, вспоминая о своих героях, я мысленно возражаю Анне Андреевне, назвавшей тверскую землю «скудной». Не права была великая Ахматова, совсем не права…

Талант моих героев проявился на невских берегах, в послевоенном Ленинграде. Не все дожили до того момента, когда городу возвратили историческое имя, однако труд их был связан именно с Санкт-Петербургом – с тем обликом, который присущ был имперской столице России.

Все они родились на тверской земле в первые послереволюционные годы. Разными путями попали в Ленинград. И теперь ни один из них уже не ответит мне на вопрос – что вам помнится из деревенского детства?

Но я уверена – что бы они ни сказали – из детства они вынесли красоту. Красоту тверской природы – с ее пышной и нежной зеленью, с ее сверкающими снегами, звенящим осенним золотом. И эта красота дала особый импульс их профессии – профессии реставратора.

Отец

В 1945 году в Ленинграде было создано уникальное предприятие – Специальные научно- реставрационные производственные мастерские (СНРПМ). Туда в 1949 году пришел работать мой отец – Константин Петрович Кротов. Бывший танкист, воевавший на Ленинградском фронте, после демобилизации поступил в Ленинградское художественно-промышленное училище (ЛХПУ), на отделение художественной обработки металла. Диплом (медаль и кубок, посвященные великому Суворову) защитил на «отлично с одобрением». Увы, в музее ЛХПУ (теперь это знаменитое учебное заведение вновь носит имя создателя – барона Штиглица и имеет статус академии) эти отцовские изделия не сохранились. Как не остались в памяти моей и отцовские рассказы о деревне, где он родился. Да и, будучи человеком немногословным, говорил он о своем детстве очень мало. К тому же уехал он из деревни восьмилетним мальчиком, в школу пошел уже в Ленинграде…

Отец прожил немного – всего пятьдесят.  Спустя тридцать восемь лет после его смерти я все-таки нашла возможность приехать на малую родину отца – в деревню Вильяшево. Ныне это Рамешковский район Тверской области.

Я нашла в этой деревне своих родственников, была на кладбище, где похоронен дед — Петр Маркович Кротов (увы, могила не сохранилась). В минувшем году побывала у Казанской церкви в селе Заклинье. Скорее всего, именно там крестили всех Кротовых из Вильяшева. К сожалению, здание превращается в руины. Но я счастлива, что и таким застала этот некогда большой и красивый храм, счастлива, что увидела родную деревню моих предков – те тропинки, косогоры, избушки с резными наличниками, луга, покрытые нежными цветами, среди которых рос мой отец. Отсюда вынес он то чувство прекрасного, которое позволило ему стать воссоздателем архитектурной красоты Ленинграда.

А отреставрировал и восстановил мой отец со своей бригадой чеканщиков так много, что трудно понять, как вместилось всё это в его не столь долгую профессиональную жизнь; Нарвские и Московские ворота, церковные купола Большого Петергофского дворца и Екатерининского дворца в Царском Селе, бронзовые украшения интерьеров Елагина дворца, фронтон Казанского собора, металлический декор Большого Кремлевского дворца в Москве. А многочисленные решетки и ограды ленинградских садов и парков – все и не перечислишь! Каждый раз, проходя по центральным улицам родного города, я думаю: и тут работал отец, и тут… Его уже давно нет, а красота осталась…

Триумф реставраторов

… Не так уж далеко от Вильяшева, в деревне Босиково  Кашинского уезда, в 1922 году родился Георгий Федорович Цыганков – будущий лауреат Государственной премии РСФСР. Еще до войны Жора Цыганков приехал в Ленинград – учиться в механико-конструкторском техникуме, довольно солидном по тем временам учебном заведении. Успел окончить три курса. Потом ушел на фронт добровольцем. Гвардии сержант 6-й гвардейской минометной Ленинградской Краснознаменной бригады. Награжден многими медалями и орденами. После войны поступил в ЛХПУ имени Веры Мухиной, стал мастером декоративной скульптуры. Его дар художника расцвел в реставрационно-производственных мастерских, где в 1960 году он стал бригадиром лепщиков-модельщиков, а в 1972-м – лауреатом Государственной премии РСФСР. Как сказано в наградном листе: «за воссоздание и реставрацию выдающихся памятников истории и культуры Ленинграда и его пригородов».  Этих памятников в послужном списке Георгия Федоровича Цыганкова великое множество: дворцы Царского Села, Петергофа, Павловска, знаменитые дворцы Северной столицы – в каждом из них явлены труды Цыганкова и его бригады.

Для меня же особой метой стало воссоздание в 1960 году знаменитых Московских триумфальных ворот, сооруженных в 1838 году (трудно понять, почему великое творение Стасова было разобрано в 1936 году) и ставших самым ярким украшением Московского района Санкт-Петербурга. Над их возрождением работали десятки мастеров и рабочих СНРПМ. И в самой плотной «связке» — мой отец, чеканщик, и Георгий Цыганков, лепщик-модельщик. Для того чтобы отлить в чугуне большое количество декоративных деталей, первоначально надо было сделать модели из глины. И от качества глиняной модели впрямую зависело качество чугунной детали. Это была порой изнурительная работа – работа настоящих мужчин. Опытных ремесленников. Талантливых художников. И они ее выполнили с честью. Это отложилось в моей детской памяти. И сейчас для меня Московские ворота (вновь отреставрированные к 300-летию города) – не просто один из символов возрожденного города, но символ их совместного благородного труда, труда Константина и Георгия.

 Золотых дел мастера

Друзьями и коллегами моих родителей (мама, Кротова Мария Ивановна, тоже работала в объединении «Реставратор», так после реорганизации стали называть СНРПМ) были и Константин Дмитриевич Мауричев, и Петр Петрович Ушаков. Оба – тверские, оба – из маленьких деревень, упоминание о которых нынче я с трудом нашла в Интернете.

Константин Дмитриевич Мауричев родился в 1919 году в деревне Кудрино Зубцовского уезда.  В Ленинград отправился, скорее всего, в поисках лучшей доли. Из Ленинграда и на фронт ушел, добровольцем. В 1943 году получил тяжелое ранение в грудь.

Реставрационной специальности Мауричев не имел: в первое время работал в СНРПМ маляром.  Но очень скоро научился делу более изящному – реставрации позолоты.  И стал возглавлять бригаду позолотчиков — в этой же бригаде работала моя мама… Я помню это удивительное время – шло возрождение царскосельского Екатерининского  дворца – одного из лучших творений Франческо Растрелли.  Реставраторы – лепщики, резчики, живописцы — восстанавливали тогда Большой зал с его потрясающим  декором  — резьба по дереву, покрытая золотом. Цветущее барокко. Пир архитектуры. Последний – ослепительный! – штрих делали позолотчики. Константин Дмитриевич сам работал вдохновенно и всегда находил добрые слова для своих коллег. Он видел способности каждого и умело «дирижировал» своим «золотым оркестром». В мастерской всегда было как-то празднично, весело – несмотря на тяжелые запахи лаков, растворителей и прочей «химии».   В бригаде Мауричева (как и в других) – фронтовики, блокадники, вернувшиеся из эвакуации дети войны. У всех погибшие родственники, потерянное жилье… Но работали реставраторы самозабвенно – так велико было желание вернуть Ленинграду потерянную красоту.

Самозабвенно трудился и земляк Константина Дмитриевича по Зубцовскому уезду Петр Ушаков. По молодости (он родился в 1929 году в деревне Чунегово) не стал фронтовиком, однако война оставила в его жизни не менее жуткий след, чем у многих фронтовиков. Отец его, Петр Иванович, был колхозным активистом, коммунистом.  Фашисты расстреляли его на глазах Пети и его младшего брата Васи и еще живого закопали в землю. Мальчиков взяли к себе соседи и прятали в течение всей оккупации, боясь, что их постигнет участь «детей коммуниста». Кончилась война, и братья, как потом вспоминал Петр Петрович, «чуть ли не пешком» отправились в Ленинград – к дяде Илье Ивановичу Ушакову, в ту пору работавшему в Русском музее. Дядя устроил племянников в СНРПМ… Всю свою дальнейшую жизнь Петр Петрович Ушаков трудился на реставрационном поприще. Стал одним из самых известных в России реставраторов позолоты. Самым запоминающимся объектом стал для него Большой Петергофский дворец – еще один шедевр Растрелли. Тогда, в 1986 году, Петр Петрович Ушаков и еще несколько его коллег по реставрационному искусству стали лауреатами Ленинской премии.

Последним местом работы Ушакова стал Сампсониевский собор Санкт-Петербурга. Резной позолоченный иконостас храма – редкой красоты! —  чудом сохранился с середины восемнадцатого века. И лишь в конце двадцатого реставраторы вернули ему достойный облик.

…Петербург, задуманный Петром I и великими архитекторами, строили крестьяне – в том числе и губернии Тверской. Когда в середине прошлого века город был тяжело изранен, его тоже восстанавливали мастеровые люди, приехавшие на берега Невы из разных уголков большой страны. И среди них были эти четыре талантливых мастера, которых подарила Ленинграду тверская «скудная» земля. Светлая им память!   

Марина Кротова