Истории дедушки Сережи: крылатые качели Михневской усадьбы

истории дедушки Сережи

Продолжить разговор об обитателях дворянских гнезд Тверского уезда побудила меня не столь давняя автомобильная прогулка, приведшая в знакомую по куда лучшим временам усадьбу Михнево (или Ново-Михнево), ныне относящуюся к Рамешковскому району.

В рассказанной еще год назад истории про Тверского парижанина, я уже упоминал о том, что эта «везучая» усадьба, благополучно пережившая почти весь ХХ век с его разорениями и реквизициями, была разграблена, а потом подожжена злоумышленниками уже в конце 1990-х годов. Незадолго до этих печальных событий мне довелось побывать в Михневе и полюбоваться печами, украшенными барельефами и изразцами. Тверской вагонзавод, которому еще в 1967 году был передан весь усадебный комплекс вместе с парком, к тому времени отказался его содержать. Главный дом – прекрасный образец зрелого классицизма начала XIX века, был заброшен и уже поэтому обречен. Так что гибель его опечалила, но не особенно удивила.

А вот нынешняя поездка удивила. Тем, прежде всего, что дом, от которого остались только стены, как и остатки парка вокруг него, все же сохранял не только признаки бывшей здесь когда-то жизни, но и некоторое обаяние, и красоту. По этим задумчивым, хоть и заброшенным аллеям хотелось гулять, вдыхать воздух, которым дышали сто лет назад его обитатели. А когда у самого дома со стороны сада обнаружились устроенные кем-то совсем недавно качели, стало ясно, что желание побыть здесь подольше возникает не только у меня.

Тут-то и вспомнилась давняя история про последних Трубниковых, владелицах усадьбы, не захотевших уезжать отсюда и после того, как революция лишила их всех имущественных прав, а в отобранной у них усадьбе поселилась сельхозкоммуна «Заря Свободы».

Их было три женщины: Елизавета Арсеньевна, вдова ее брата Алексея Мария Аркадьевна и 16-летняя дочь последней Наталья.

Некогда образцовое и доходное хозяйство Трубниковых после национализации приходило в упадок – прежде всего, из-за недостатка знающих людей, способных поддерживать его деятельность. Потому-то бывшие помещицы и нашли здесь занятие. Елизавета Арсеньевна числилась при коммуне инструктором по огородничеству, а Марья Аркадьевна – по внешкольному образованию и оказанию медицинской помощи.

Тем не менее, в мае 1920 года уездный совдеп принял решение об их выселении. Елизавета Аркадьевна уехала, не дожидаясь принуждения, а Марья Аркадьевна из-за болезни дочери выехать не смогла. 21 июня того же года 16-летняя девушка со слезами просит крестьян села Ручьи заступиться за них с матерью. И сельский сход принимает резолюцию: «Мы, граждане, оставляем гражданку Марью Аркадьевну Трубникову и дочь Наташу… под свою опеку». В тот же день к ним присоединяются жители деревни Новиково, мотивировавшие свое ходатайство полезными для жителей медицинскими познаниями бывшей помещицы, а также тем, что она «никакой агитации против Советской власти не ведет».

Дело дошло до прямого конфликта между коммунарами, настаивавшими на изгнании женщин, и остальными крестьянами. После вмешательства начальника уездной милиции женщин все-таки вывезли, отобрав у них немногое остававшееся у них имущество. Дальнейшая их судьба неизвестна.

А уже год спустя губернский комитет научных библиотек констатировал, что некогда богатая библиотека Трубниковых фактически погибла. Правда, известный в ту пору тверской ученый и краевед А.М. Большаков, осматривая усадьбу, обнаружил на чердаке около 500 книг и среди них жалованную грамоту, датированную концом XVII века, но куда делись три воза книг, вывезенных неизвестными «комиссарами» еще в 1919 году, осталось неизвестным.

Сколько же всего культурных сокровищ: редких книг, картин, других произведений искусства из двух примерно тысяч дворянских усадеб только в Тверской губернии погибло в результате этой «культурной революции», ни посчитать, ни представить невозможно.